Короткий рассказ – сложный жанр

Очередной выпуск странички "Души прекрасные порывы" с рассказами Николая Абоимова для многих читателей "ЗВС" всегда приятное событие. Небольшие рассказы бывшего оленевода и охотника подкупают своей непосредственностью и искренностью. Симпатично, что автор не пытается писать заумно и вычурно, а доносит главную мысль до читателя простым и ясным языком. Из-за этого кажется, что просто слушаешь давно знакомого тебе человека, рассказывающего о своём житье-бытье, и вместе с ним скрадываешь зверя, разыскиваешь отбившихся от стада оленей или преодолеваешь бурную реку с ледяной водой...

Николай Иосифович владеет одним из самых сложных литературных жанров – коротким рассказом, где, как снайперу, нельзя ошибиться, а каждое слово или знак препинания имеют своё особое значение. Читать такие рассказы легко и приятно, а желание вновь вернуться к прочитанному – признак мастерства автора.

Приятного вам чтения, а для ценителей творчества Николая Абоимова сообщаем, что это далеко не последний выпуск его рассказов. Читайте и перечитывайте "ЗВС".

Медвежьи тропы, метки и задиры

Нередко медвежьи тропы становятся дорогами и для нас, охотников. По ним удобно проходить по крутому берегу реки и прижимам. Любая из этих троп очень хорошо видна. Вот поднимается она по склону, обходя непролазные скалы, а медвежьи лапы за долгие годы вытоптали углубления. Идёшь по ним, поднимаясь вверх, как по ступеням.

Наверху тропа идёт прямо над обрывом, но, доверяя ей, можно легко миновать опасные и труднопроходимые места, которые отняли бы много времени для их преодоления.

В этих узких местах, рядом с тропой, много медвежьих меток и задир на деревьях. Но оставлены они только на смолистых хвойных породах деревьев. Не встретишь их на осинах или берёзах.

Вот ель со старыми и свежими бороздками от когтистых лап. С двухметровой высоты спускаются они вниз. Борозды наполнены смолой, на которую налипла медвежья шерсть. Это – медвежьи "чесала", и нужны они зверю для борьбы с паразитами, которые обосновались в его "шубе". Всеми частями тела трётся он об эти смолистые подсочки, промазываясь природным дезодорантом. После этого не забудет ещё раз процарапать когтями кору, оставляя на дереве раны, которые покроются свежей смолой.

Некоторые специалисты считают, что медведи этими метками-задирами показывают конкурентам свой рост. И если зарубить топором метку выше медвежьих отметин, то он постарается сделать свою отметину ещё выше. Конечно же, это – байки. Просто, задирая кору дерева, медведь встаёт на ту высоту, которую позволяет его рост, и ничего лишнего ему не требуется. Хозяину тайги нет необходимости демонстрировать свою к ней принадлежность.

Следы обитания медведя видны во многих местах. Любит он побродить по песчаным косам. В зарослях кедрового стланика разворачивает землю, выкапывая кладовые бурундука, где хранятся запасы орешков. В поисках муравьёв и их личинок переворачивает камни на каменистой гряде или разгребает муравейники. На полянах, заросших брусникой или жимолостью, также нередко можно заметить следы его жизнедеятельности. Всё это вызывает у людей уважение к хозяину тайги, а кто-то испытывает панический страх.

Старик

Для охоты Володя Барышников всегда держал две-три собаки. К тому же у него во дворе жила крупная белая лайка по кличке Ведьма. На охоту хозяин её не брал и говорил, что держит для потомства. Действительно, собака исправно приносила щенят, а своими размерами выделялась даже среди кобелей. Её беленькие щенки с торчащими ушками и хвостиками-колечками были украшением подворья.

В ту пору у Володи доживал свой собачий век пёс, которого звали Старик. Как пояснял хозяин, кличка прикипела к нему ещё по молодости за "старческий вид". Кстати, собаки у него нередко имели по два имени: одно, полученное в щенячьем возрасте, а другое – заслуженное в период активной жизни.

Старик почти всегда спал или во дворе рядом с чаеваркой, или на улице у калитки. Совершенно глухой, он не обращал ни на кого внимания, как, впрочем, никто не обращал внимания на него.

Но вот в очередной раз загуляла Ведьма. На "свадьбу" собрались окрестные кобели. Нас с домом Володи отделяет всего лишь одна усадьба. По огородам и заросшим закоулкам собаки натоптали свои тропы. Вот из кустов появляется "свадебная процессия", возглавляемая Ведьмой. Она пробегает через наш двор и исчезает. Минуты через две, опустив нос до самой земли, появляется Старик. С деловым видом несёт он своё разбитое ревматизмом и временем тело. Видно, как тяжко даётся ему каждый шаг.

За день такая картина повторяется несколько раз, и непременно вслед за сворой семенит престарелый пёс. Куда делась его сонливость. Сколько дней будет продолжаться хоровод страстей, столько же дней будет сопровождать его пёс в надежде, что ему тоже улыбнётся удача оставить потомство и продлить свой род на этой земле.

Я смотрю на Старика с уважением. Ведь в его порыве горит огонь жизни. Пусть слабенький, но горит. Радует меня, что старого пса не трогают матёрые кобели, которые устраивают между собой жестокие схватки. Они как будто уважают его старость. И всякий раз, когда вижу его, семенящего вслед за сворой, желаю ему удачи.

Медвежья пакость

В конце мая отправился я на моторной лодке вверх по Зее (от Бомнака до Иракана) рыбы половить. А там, немного ниже от старого посёлка, в заливе, встретил Николая Стрельникова – опытнейшего в наших краях охотника. Он уже наловил рыбы и собирался обратно в посёлок. К тому же завалил медведя и ему нужно было увезти мясо на лисоферму.

Пока пили чай, рассказал мне он о медведе, которого добыл.

– Никогда бы не поверил, если бы сам не увидел, сколько сохатят за весну съел этот медведь. Стал я его разделывать, дошёл до желудка, и что-то мне подозрительным он показался. Вскрыл, а там, не поверишь, 11 копытец телят-сохатят. Не успели сразу перевариться.

Здесь по Зее много островов, проток, озёр. Матки на отёл сюда собираются, пытаются спрятаться. А медведь тоже не дурак. Ходит, ищет их. Соха-туху пугнёт, а малыш даже не убегает. Вот такая пакость, – заключил он свой рассказ.

Второй случай поведал мне Юра Трифонов – бригадир оленеводческого стада. А держали мы в это время оленей на Сяне. Место удобное: долина с одной стороны Токским каньоном огорожена. Олени массово телятся, хорканье телят и маток звучит весенней музыкой. Для медведя новорождённые – лёгкая добыча.

Во время отёла на скалах каньона добыл он медведя. Когда осмотрелся, обнаружил медвежью лёжку, а рядом – шесть тушек новорожденных оленят. Мозги повысасывал, распорол животы и съел кишки вместе с желудками – лакомился. Мясо есть не стал. Ведь каждый день новая добыча.

Третий случай связан со снежными баранами. Перегнали мы оленей с верховья Тока на новое пастбище, на Туксани. Начали по весне с медведями воевать. Через три года хорошо их проредили – телята у маток перестали пропадать. И что характерно, у снежных баранов (которых хорошо в бинокль можно было наблюдать) самок с ягнятами тоже прибавилось. А раньше такое редко можно было увидеть. Да и медведей на гольцах не стало видно.

Такие вот санитары тайги – оленеводы, которым приходится численность хищников регулировать. Иначе без оленей можно остаться.

Шатун

На 18-м километре дороги между Бомнаком и Сугджаром стояло когда-то зимовьё. Кочуя в этих местах на оленях, им иногда пользовался Афанасий Яковлев. В конце ноября он снова здесь остановился.

Отпустив оленей, он быстро растопил печь. Не раздеваясь, присел возле печурки на чурку и протянул к огню озябшие руки. На улице, возле ос-тавленных нарт, послышался скрип снега, а потом почудилась какая-то непонятная возня.

– Олень между нарт шарится, – подумал Афанасий.

Через какое-то время шум усилился.

– Зацепился за чангу (палку – прим. Н. А.). Сейчас погреюсь и пойду освобожу, – решил охотник.

Потом всё утихло и послышался приближающийся к двери скрип шагов, а затем последовал неожиданный и сильный удар в дверь. В образовавшуюся между досок щель Афанасий Петрович увидел морду медведя. От неожиданности и испуга он забарабанил руками по жестяной, раскалённой докрасна печи, не чувствуя боли от ожогов.

Медведь рявкнул, отступил и снова направился в сторону нарт. Охотник был безоружен: "тозовка", топор и патроны оставались лежать под шкурой легковой нарты, где вовсю хозяйничал медведь.

Попавший в ловушку Афанасий быстро осмотрел зимовьё и под нарами обнаружил кайлу. Это уже было что-то. Дыру в разбитой медведем двери он забаррикадировал, разобрав нары. Посмотрел в щелку и увидел, что шатун расправляется с продуктами, которые он вёз к себе на участок на весь сезон охоты. Там были его напарник с карабином и собака, которая смогла бы предупредить о приходе зверя и помочь человеку. Но сейчас вся надежда оставалась на себя.

Морда медведя была вся измазана мукой и оттого казалась ещё свирепей. Примерно через час шатун насытился и ушёл. Афоня ещё какое-то время подождал, а затем разобрал баррикаду и подошёл к нартам. Всё было перевёрнуто вверх дном. Мешки с мукой и сахаром разорваны, а содержимое рассыпано по снегу. Мелкокалиберная винтовка с покусанным при-кладом валялась возле легковой нарты. Схватив оружие, охотник быстро вернулся в зимовьё. Заложив дверь, он стал ждать рассвета.

Утром, как только рассвело, послышался звон колокольчиков и у зимовья лихо остановилась оленья упряжка – почтальон с Сугджара, выехав затем-но, спешил доставить почту в Бомнак. Радуясь встрече, Афоня рассказал о случившемся, и скоро они вместе катили на почтовых нартах за подмогой. К тому же нужно было предупредить людей о звере, который вовремя не залёг в берлогу. Шатун ведь очень опасен, и оставлять живым его нельзя, иначе трагедии не избежать.

Вернулись к зимовью в тот же день, прихватив с собой двух охотников с карабинами и собаками. Медведя выследили примерно в полукилометре от зимовья, на покосе, где в стогу сена он выкопал себе тёплое убежище.

"Разбой на большой дороге" был пресечён в самом его начале. Об этом сообщили жителям сёл и охотникам. Скоро всё успокоилось, и только Афанасий ещё долго мазал обожженные о раскалённую печь руки жиром добытого медведя.

Выпуск подготовил Григорий Филатов.